Наши ветераны
Анна Митрофановна Райтман
Работала начальником лаборатории химической очистки МУП "Калининградтеплосеть" с 1971 по 2009 год.
По образованию я – химик-аналитик. Окончила Воронежский химико-механический техникум. После учебы получила направление в Байконур. Туда при распределении попадали только отличники. Правда, сразу мы не поняли, что поедем именно туда. По документам нас везли в «Ташкент-90». Так мы и думали, что едем в Ташкент. У нас были особые направления с красной полосой, не как у всех. Мы вышли из поезда, сразу попали на инструктаж: нам рассказали, что можно, а чего нельзя. Объяснили про запрет на фотоаппараты. Поэтому ни одной фотографии с Байконура у меня нет.
Когда я туда приехала, только отстроился МИК – машинно–испытательный комплекс, на территории которого была и наша лаборатория. Мы готовили топливо для полётов, составляли арбитраж. Видели мы, как ракеты вывозили на стартовую площадку. Видели собачек: Чернушку, Белушку, Белку, Стрелку. Там мне пришлось иметь дело с видами ракетного топлива. Когда полетел Гагарин – мне поручили сделать анализ топлива и для его ракеты.
Самого Гагарина видела только издали: его с другими космонавтами провозили мимо в автобусе. Но с главным конструктором была знакома. В апреле в казахстанских степях всегда цветут тюльпаны. После гагаринского полёта нам, молодым девчонкам-химикам, поручили нарвать букет и вручить Сергею Павловичу Королёву. Мы ждали, пока он поговорит по прямой линии с Хрущёвым. Вот он вышел, и мы вручили ему эти тюльпаны. Я его хорошо запомнила: коренастый мужчина, невысокий, в соломенной шляпе, в помятом пиджаке, парусиновых туфлях.
Я там недолго работала: года полтора. Меня оттуда схватили замуж и увезли. Вначале с мужем приехали в Плисецк, на другой космодром. Потом недолго прослужили в Латвии и с 1963 года жили уже в Калининграде.
Я пришла в Теплосеть (предприятие тогда называлось ПОК и ТС, прим.ред.) в 1969 году и проработала на предприятии почти сорок лет. Была первым химиком предприятия. Когда появились крупные теплоисточники, моя должность стала называться «заведующий химлабораторией».
Вначале наша лаборатория занималась химической очисткой водоподогревателей.
Директор Вайнер тогда отчитывался перед городским руководством, говорил: «Вот наше предприятие сделало сто тридцать промывок водоподогревателей». Больше похвастаться было нечем. Химии ещё никакой не было: батареи зарастали, из-за этого часто на верхние этажи вода не поступала. Каждая промывка была каторжной работой: лазили по грязным подвалам, всё делали вручную. В самом начале нас всего было четверо и все молодые девчонки.
Уже потом штат разросся, и у меня в подчинении стало 50 аппаратчиков химподготовки.
Если подавать воду, не соответствующую по показателям, котлы зарастут накипью. Поэтому химия всегда во главе: проводится химподготовка и только потом можно запускать в работу котлы.
К теплоносителю в батареях другие требования: там тоже проводится химподготовка, но по другим параметрам. Но мы, химики, должны контролировать и водогрейную часть и паровую тоже.
Я считаю, мне очень везло и с работой, и на встречи с хорошими людьми. Наверное, это Байконур стал моим талисманом на всю жизнь.
Бич Альберт Петрович
Работал главным инженером МУП «Калининградтеплосеть» с 1978 по 1987 год.
Родился я в Ленинграде в 1937 году. Блокада прошла через нашу семью. В марте 1942 года, нас – маму, меня и брата – вывезли в Красноярск через Дорогу Жизни по Ладожскому озеру. Холодные, голодные, в грузовой машине. Перед нами машина ушла под лёд с детьми и с людьми. Мама рассказывала, что от отчаяния тогда подумала: «Хоть бы и мы ушли», но мы проехали. Мы с братом считаемся блокадниками, нас в области осталось 200 человек.
Дальше судьба сложилась таким образом, что мы приехали в 1946 году в Калининград, тогда ещё Кёнигсберг. После школы пошёл в энергетический техникум, он был в этом же здании, где мы сейчас с вами разговариваем (ул. Пр. Баранова,43, корпус КГТУ). После окончания техникума я попал на монтаж электростанции – Приднепровской ГРЭС. Потом была армия, университеты. Мама жила в Калининграде. И сюда, уже с семьёй, я вернулся в 1978 году.
За 25 лет, пока меня здесь не было, успел поработать в Харькове, Севастополе и всегда это были электростанции. С 1978 года попал в МУП «Калининградтеплосеть»: вначале начальником диспетчерской службы, а затем и главным инженером предприятия. Иосиф Шнитко тогда был директором, мы с ним дружили. Директор и главный инженер были главными людьми предприятия, но очень многое приходилось делать самим: лазить по тепловым камерам, проверять каналы, контролировать строительство новых теплостанций. Как раз в мою бытность, в конце 70-х, была самая морозная на моей памяти зима – 33 градуса. Котельные наши многие остановились. Помню эту ночь. Город нам экстренно выделил 15 такси, и мы развозили слесарей, машинистов, чумазых, с лопатами и вёдрами, по котельным. Восстанавливали теплоснабжение. И, как это у нас всегда бывает, через два дня наступила слякоть.
Первый газ у нас подавался на РТС «Заводская». Ещё не природный, а попутный, который сопровождает добычу нефти. С нашего, ладушкинского месторождения. Потом появился уже в достатке природный, транзитный газ, и мы стали переводить наши источники на него. При мне расширялась теплостанция «Балтийская», там мы запускали первый газорегуляторный пункт.
Случались и эпизоды, которые сейчас вспоминать забавно.
Был дом, где мы для лучшей циркуляции поставили в теплопункт насос. Он работал громко. Один из жителей – ветеран войны с первого этажа - берёт топор и рубит кабель. Мы потом убрали шум: заменили все прокладки и хомуты, но дед сказал, что будет ломать оборудование, пока ему не дадут новую квартиру.
Приходилось нам и ночью организовывать ремонт магистрали. Очень серьёзная ситуация была. Руководство города даже предлагало бригадам, которые ликвидировали аварию, привезти спирт, чтобы обогреваться, но мы как руководители, конечно, от такой «помощи» отказались.
С 1988 года я преподаю в университете, именно в том корпусе, где когда-то был мой родной техникум. Работаю доцентом на кафедре судовых энергетических установок. Через меня прошли пуски и подготовка персонала на ТЭЦ-2, на крупные теплостанции, котельные. Моими студентами были многие нынешние сотрудники «Калининградтеплосети», в их числе директор Александр Салмин и главный инженер Александр Булеев.
Калининградская энергетика сейчас очень изменилась, ведь когда-то она была на последнем месте в Российской Федерации. У нас не было ни электростанций, ни крупных теплоисточников. Тепловые сети раньше прокладывались в каналах, трубы отдельно изолировались. Каналы затапливались, никакой диспетчеризации не было: чтобы найти прорыв приходилось раскапывать большую траншею. Сейчас предприятие все замены и новые сети делает из пластиковых предизолированных труб с датчиками определения повреждений, и это огромный шаг вперёд.
Иосиф Иосифович Шнитко
Работал директором МУП «Калининградтеплосеть» с 1980 по 2003 год.
Первый годы жизни я провёл во Франции, в небольшом городке на берегу Ла Манша. С берега было видно Англию. Отца на работу в Европе завербовали в конце тридцатых, шахтёрам там давали служебное жилье. Я родился в 1939 году. Когда началась Вторая Мировая Война, мне исполнилось полгода.
Мать и отец были членами антифашистской группы и компартии Франции. Мать расклеивала антифашистские листовки, один раз попала на патруль нацистов. Пришлось убегать от немцев огородами. Сразу после освобождения Франции, родители прятали в подвале наших офицеров, бежавших из немецкого плена. Они боялись советских лагерей.
В первый класс я пошёл уже при Де Голле. Но уже через год в 1946 году приехали советские вербовщики и уговорили отца поехать на Донбасс, восстанавливать шахты. Мы пожили в Горловке, затем уехали в Белоруссию в город Слоним.
Я приехал в Калининград в 1962 году после окончания Ленинградского технологического института. Вышел с дипломом инженера-теплоэнергетика и получил направление в Калининград. Преддипломную практику на пятом курсе проходил в Таллинне на котельной целлюлозно-бумажного завода. Работал кочегаром, знакомился с профессией. Жил и спал в красном уголке завода. Приехав в Калининград, после Таллинна, я думал, что тут сойду с ума. В общежитии на Литовском валу, лежал и думал: «Куда ж я приехал?: одни руины и кучи мусора». Королевский замок разрушен, на Ленинском проспекте от вокзала до площади Победы - практически ни одного целого дома. Пятиэтажки там потом появились, а сначала были одни свалки, на которых росли берёзки. В общаге, где жили уже с женой, у нас была комната с полуразрушенной стеной: сквозь кирпичи просматривалась улица. Жену привёз из Белоруссии. Мы с ней учились в одной школе. Вот почти 60 лет мы вместе.
Город тогда только начинали застраивать. Бюджетное жилье обеспечивали коммунальными ресурсами ЖЭКи. У них было около ста пятидесяти своих котельных, потому что когда образовалась Теплосеть, решили туда всё сбросить, и получилось так, что 170 котельных почти сразу вошли в состав предприятия. Тогда оно называлось не «Калининградтеплосеть», а «Предприятие объединённых котельных и тепловых сетей» (ПОК и ТС).
С 1945 по 1969 год, когда образовалось наше ПОК и ТС, тепловые источники Калининграда были разрознены по разным ЖЭКам, предприятиям. Топились кто как мог. Отопление было только угольным, мазута и тем более газа тогда не было. Уголь был силезский, из Польши. Хороший, калорийный уголь. Поставки шли морем. Потом стал наш поступать – кузбасский, донецкий - он был намного хуже.
Котельные были самые разные: большие, мелкие, встроенные, отдельно стоящие. Военные ведомства тоже стали сдавать свои теплоисточники к нам, в теплосеть. Все тепловые пункты были элеваторные. Первая центральная тепломагистраль была построена от ТЭЦ-1 и вела к улице Чекистов.
Отработал на ЦБЗ - начал дежурным инженером, потом зам.начальника ТЭЦ – до 1975 года. Ещё до прихода в Теплосеть я познакомился с будущим первым директором КТС Борисом Хацкелевичем Вайнером. Он был главным инженером ТЭЦ-1.
С момента создания предприятия директор Борис Вайнер уговаривал меня пойти к нему главным инженером. Но я решился только через 6 лет, в 1975 году.
Первый главный инженер, который был до меня, уволился со словами: «Я хочу нормально жить». Конечно, работа была страшно напряженная: куча мелких котельных, ни угля, ни кочегаров, ни запчастей.
К моему приходу уже была практически построена первая большая мазутная станция - РТС «Балтийская». Потом все станции проектировались под жидкое топливо.
Я тогда сказал директору, что буду ходить не в контору, а сразу на станцию. Я там даже ночевал. Для разогрева первой партии мазута мы привезли несколько машин шпал с железной дороги. Он же был вязкий, как гудрон. Ножом можно было резать. Каждый год после профилактики растопить котлы можно было только так: в топку шпалы, обливаешь солярой. Дрова разгорались и поднимались пары. Пар разогревал мазут до 70-80 градусов, и тогда его можно было уже жечь. Две недели я там сидел, пока мы не запустили станцию.
В 1976 году тут же стали строить Северную. С 1975 на 1976 год на строительство теплостанции приезжал сам председатель горисполкома и другое начальство. Каждую неделю они проводили планёрки. Потому что уже началась застройка этого микрорайона рядом со станцией: Горького, Сибирякова. Нужно было тепло. РТС «Северная» была запущена летом 1976 года. В том же году была построена РТС «Заводская».
В 1980 году РТС «Южная» построили и запустили, год поэксплуатировали, а потом вышло постановление ЦК о том, что такие источники мощностью 100 Гкал нужно передать в большую энергетику, в Минэнерго, потому что Минжилкомхоз не мог получить комплектующие, и мы её отдали.
Потом мы приняли РТС «Восточная» от завода Факел.
В 1980 году, в июле я стал уже руководить предприятием. Итого – 5 лет пробыл главным инженером и 23 года директором.
Работа постоянно держала в напряжении. Аварии могли произойти и происходили в самый неподходящий момент.
Зимой с 79-го на 80-й под Новый год бабахнул мороз 35 градусов и держался целый месяц. Техники не было, ремонтная база слабая. В ту зиму разморозилась система всего Прибрежного: котельная встала, батареи полопались. И постоянно звонки: не топят, нет угля, замерзла подпитка, лопнула труба. Массово пропадало электричество: все начинали включать электроприборы и сети стали перегружались, котельные тоже отключались. Своих машин ещё толком не было, и таксопарк нам выделял каждый день по 10-15 машин для аварийных бригад. Мы грузили в такси баллоны, сварочные аппараты, шланги, куски труб – все, что помещалось в багажник – и ездили по котельным, а их было сто с лишним.
Мы первыми в Союзе освоили прокладку бесканальных труб. Раньше в траншее делался канал: туда в бетонный короб клали трубу. Мы внедрили принципиально другую технологию, без бетонных лотков, когда труба кладётся прямо в песок и она уже предизолирована. Так трубы укладываются и сейчас.
Один раз пришлось лично развозить уголь по котельным 31 декабря, почти до новогодних курантов.
Когда я пришёл, на предприятии было больше 160 котельных, я закрыл около 80 котельных за своё время. Вся зона от РТС Балтийской, завода Янтарь, бандарно-тарного комбината и порта – все эти котельные мы закрывали.
9 мэров я пережил за свою деятельность: от Денисова до Савенко.
Челенкова Эльвира Сергеевна
Работала председателем профкома МУП «Калининградтеплосеть» с 1989 по 2009 год.
24 апреля 1969 года вышел приказ об образовании предприятия, а 24 мая я уже была в штате. Вначале на должности старшего мастера.
Первая задача была – принять на баланс муниципальные котельные. Мы ездили по всем домоуправлениям, начиная с Центрального района, где уже было теплоснабжение от ТЭЦ-1. Мы приезжали на котельную, составляли акт, переписывали всё оборудование. Никакой документации на котельных не было. Надо было составить на каждую котельную паспорт. В это же время мы начали завозить уголь, надо было скоро отопительный сезон начинать. Вместе с котельными стали принимать на работу персонал. Организовали диспетчерскую службу. Приняли одного водителя, дали предприятию одну машину-аварийку. К октябрю на балансе было 56 котельных. Потом котельных стало больше ста. Первым постоянным директором предприятия был Борис Хацкелевич Вайнер.
Начали набирать кочегаров. Потом правда переименовали их в операторов, чтобы больше платить, потому что кочегар – это была самая низкооплачиваемая ставка.
В кочегары шли многие по совместительству. Сутки через трое. Студентов и курсантов работало 40 процентов. Много иногородних, иностранцы тоже бывали. Даже чернокожие работали. Устраивался русский, пока был на занятии, за него выходил африканец. Потом русский топит – иностранец на занятиях. Конечно, то, что оформляли мы одного, а работало на этой ставке несколько человек, было нарушением, ребята эту ставку (80 рублей) делили. Но набирать было некого, вот и закрывали на такие формальности глаза.
Мы только потом с И. Шнитко (директор предприятия 1980-2003 гг.) добились, чтобы платили ночные надбавки, молоко давали за вредность. На наше предприятие это долго не распространялось, потому что мы не считались энергетиками, а относились к сфере коммунального хозяйства.
Нас могли вызвать в любое время суток. Не справляются с ситуацией – отключилось электричество, не вышел кочегар – берёшь дежурную машину и едешь на место. Бывало, работали и две смены подряд. Первые зимы – 69 -73 гг были очень холодные, топить, бывало, начинали уже с конца сентября.
В 1973 году мы приняли тепловые узлы на баланс. Разделились службы котельных и тепловых сетей. Служба котельных была самая большая, 600 человек работало.
Горожане тогда общались с нами напрямую. Иду я в котельную, житель говорит – уголь под окном нам мешает, надо убрать. Ставлю задачу кочегарам, чтобы убрали его в бункер. По жалобам отправляли слесарей. Слесарь проверял, как работал кочегар. Если не правильно топит, уснул – получал выговор.
Первая построенная станция – РТС «Балтийская». Её хотели назвать «Ольштынская». Назвали «Балтийская», потому что отапливала Балтрайон. Станция работала на мазуте, что тогда было новшеством.
Потом были «Северная», «Южная» (её у нас забрали), «Заводская» – её мы приняли уже готовую.
Бывало, что угля не хватало. Раньше уголь возили из Польши из Силезии – он отлично горел и давал хорошую температуру. Когда началась перестройка – польский уголь пропал, и его заменили на кузбасский и донбасский. Менее качественный. Потом и с мазутом были перебои.
За нашим предприятием был закреплён колхоз «Васильково». Осенью ездили по субботам, в выходные на уборку. Потом, когда было плохое снабжение, они нам на предприятие привозили овощи – продавали прямо с машины картошку, капусту, морковь, свёклу.
В декрете я была только два месяца. Бабушек и дедушек у меня не было, мы были с мужем вдвоём. Надо было работать, зарабатывать на жизнь.
41 год я здесь проработала. По-настоящему вжилась в это предприятие и жизни своей без него не представляю.